«От введения яда сразу не умирают». Последний эксперт «формалинового» дела убежден в виновности врачей

Накануне в Засвияжском районном суде слово держал последний эксперт, поставивший пятую подпись под решением судебно-медицинской экспертизы, поясняющей, почему умерла Екатерина Федяева после плановой операции в ЦК МСЧ в марте этого года. В преддверии прений каждый адвокат защиты будто пытался убедить суд в невиновности своих клиентов – то эксперты не те, то нет документа, регламентирующего алгоритм действий при введении яда в организм пациента. Но свидетель оказался крепким орешком.

Для заведующего отделом Ульяновского областного бюро судебно-медицинской экспертизы Эльвиры Сафиуллиной участвовать в производстве подобных экспертиз привычное дело. В профессии она с 1994 года, а возглавляет отдел с 2010-го. Материалы поступили в ее ведомство 13 апреля 2018 года, после чего специалист рекомендовала состав экспертной комиссии руководству бюро. Тот документ имел по внутренней документации высший балл сложности - 5 баллов. Потребовалось привлечь в качестве экспертов узких специалистов – гинеколога, анестезиолога-реаниматолога, хирурга и токсиколога. Конкретных людей на эти посты по предоставленному минздравом списку обзванивал следователь. Как оказалось, трое из кандидатур отказались от участия в экспертизе сразу же. Пояснили, что они - заинтересованные лица. Кто-то знает врачей, чьи действия предстоит оценить, а кому-то доводилось лечить погибшую Екатерину Федяеву. Как бы то ни было, но окончательная четверка экспертов было осведомлена, что дача ложных показаний преследуется законом.

Эльвира Рифхатовна озвучила единогласное мнение всей экспертной группы: пациентке следовало провести обширную лапаротомию (полостную операцию). Не факт, что это способствовало бы благоприятному исходу операции, уточнила эксперт, но врачи должны были сделать все возможное для спасения жизни пациентки. Такой вывод сделан на основе заключения и профессионального опыта специалистов. Вот за это и зацепились адвокаты защиты. Покажите, мол, по каким документам их подзащитные должны были прочитать маркировку на флаконе, координировать действия медсестры и кто вообще должен был сообщать о ЧС. В своих пояснениях Сафиуллина была убедительна и ловко выпутывалась из силков, расставленных правозащитниками. По ее словам, создатели экспертизы опирались в своих решениях на многие нормативные документы - от правил внутреннего распорядка в ЦК МСЧ до правил хранения,  упаковки и транспортировки формалина. К слову, яд можно разлить в любой флакон, но он должен быть маркирован подобающим образом.

Два заведующих, два оперирующих врача, а ответственность одна

В операционной 15 марта находились два заведующих отделениями – Валентина Родионова (гинекологии) и Алмаз Алимов (анестезиологии). Каждый из них, по убеждению эксперта, знал свои должностные инструкции. В частности, согласно им заведующий отделением должен убедиться, что младший медперсонал вставляет запрошенный им препарат в лапароскопический  аппарат. Не озвучила медсестра лекарственное средство - оперирующий должен остановить операцию и попросить прочитать название препарата вслух. Да, дословно эти действия в должностной инструкции не прописаны, но фраза «по указанию врача» в инструкции медсестры предполагает сей факт.

- Главный на операции – это оператор, и он контролирует действия всех сотрудников, особенно если это завотделением, - резюмировала Эльвира Сафиуллина.

В таком случае ассистент оперирующего (в нашем случае Гельназ Жалалетдинова) и вовсе ни при чем, уверяет ее адвокат Валентина Стулова. В инструкции нет ни слова о действиях ассистента. Но эксперт непреклонна: «Если оператор занят, то ассистент дублирует врача, а значит, должен сказать о том, что медсестра не прочитала этикетку. Ведь оперируют оба врача». А на вопросы защиты медсестры Ольги Зубрилиной (Карбышевой), не прочитавшей злополучную этикетку, Эльвира Сафиуллина отрезает – налицо неисполнение назначения врача и точка. Пошаговым действиям в операционной работников учат, по ее словам, еще в учебном заведении.

А что же анестезиолог Алмаз Алимов? Его адвокат Сергей Хутарев вопрошает у свидетеля, как его подзащитный, пришедший в другое отделение на операцию, мог повлиять на ход операции при форс-мажоре. На что получил однозначный ответ: он был обязан доложить руководству о ЧП. Тем более он заведующий, пусть и другого отделения.

- От введения яда сразу не умирают, брюшную полость пациентки адекватно не промыли. Нас всех учили токсикологии в учебном заведении, - сказала Сафиуллина. – Мы понимаем, что была оказана неадекватная помощь. Да, был период мнимого благополучия, но он случается. Все, что происходило в операционной, должно быть отражено в истории болезни. А здесь вся команда не написала о формалине. Как же другие врачи после операции должны были лечить пациентку, не зная о введенном формалине?

Эксперт и следователь с приставкой экс

В итоге все пять экспертов, поставивших подписи под экспертизой, согласны с общим решением – нарушение оказания помощи пациенту и должностных инструкций.

- Это предельно корректная, максимально объективная экспертиза, - выразила свое мнение сотрудник бюро медэкспертизы Эльвира Сафиуллина.

Кстати, подсудимая Валентина Родионова ранее не раз выступала экспертом при производстве подобных экспертиз и справлялась со своей миссией прекрасно, добавила свидетель.

Нюансы одобрения экспертов в состав комиссии пояснили два следователя, которые вели дело Екатерины Федяевой даже тогда, когда девушка еще была жива.  К слову, вдовец Игорь Федяев в разговоре с ulpravda.ru высказал недоумение, зачем вызван в суд один из правоохранителей.  По его словам, тот врал ему в лицо и не предоставлял нужных документов. Это, по словам нашего собеседника, стоило следователю должности.

Впереди прения сторон.  На подготовку к ним судья, заместитель председателя Засвияжского районного суда Людмила Кашкарова отвела ровно неделю.

Фото: интернет, ВК (группа памяти Кати Федяевой)

Читайте наши новости на «Ulpravda.ru. Новости Ульяновска» в Телеграм, Одноклассниках, Вконтакте и Дзен.