Участники «формалинового» дела не признают свою вину в гибели Екатерины Федяевой

Сегодня в Засвияжском районном суде Ульяновска представили свою версию произошедшего три доктора, участвовавшие в роковой операции 28-летней пациентки Екатерины Федяевой после плановой операции в ЦК МСЧ.

«ЧП произошло не на моем рабочем поле»

Первым выступал врач-анестезиолог Алмаз Алимов. К слову, он единственный из трех сегодняшних спикеров принес извинения семье погибшей. Далее подробно разъяснил, как проводил предоперационный осмотр пациентки и, не выявив противопоказаний, утром 15 марта участвовал в ее операции.

- В операционной у каждого есть свое рабочее место. Лапароскопия никакого отношения ко мне не имеет. Я выполнял свои функциональные обязанности и пришел в отделение как врач, а не как заведующий. ЧП произошло не на моем рабочем поле, - заверил судью Алимов, через раз обращаясь к ней уважительно "Ваша честь".

Кто и как ввел формалин в полость, врач не знал, но четко помнил, что было дальше. Оперировавший врач Валентина Родионова промыла брюшную полость 10 литрами дистиллированной воды, установила дренаж и сказала, что видимых химических ожогов нет. После этого Алимов вывел пациентку из наркоза и перевел в реанимацию на два часа для пробуждения. Там состояние девушки отслеживала дежурный анестезиолог Вера Мордвова.

- В 13.10 до перевода пациентки в отделение гинекологии состояние было стабильным, гемодинамика хорошая, синдрома токсического шока не было. Показатели по пяти аппаратам находились в норме, - пояснил Алмаз Наилевич. - Была лишь жалоба на незначительные боли в животе.

Правда, тот осмотр не был нигде зафиксирован письменно. Алимов уточнил, что не отвечал за введение формалина – факт должен быть отражен в протоколе операции, но никак не в его протоколе анестезии.

На главный вопрос со стороны обвинения, почему не сообщил о введении формалина другому анестезиологу, пояснил, что в его должностной инструкции не прописано о необходимости сообщать о ЧП. Это прерогатива оперировавшего врача, в данном случае заведующего отделением Валентины Родионовой. И вообще полагал, что никаких последствий введенный и выведенный, по его предположению, еще в операционной формалин не даст.

- Если бы состояние пациентки тогда ухудшилось, если бы я знал, что Родионова не сообщила о ЧП руководству, то я бы сообщил, - уверяет анестезиолог.

Лишь ранним утром, когда Алимову позвонила анестезиолог Анна Шилова и сообщила, что ее манипуляции не помогают стабилизировать ухудшившееся состояние пациентки Федяевой, анестезиолог сообщил коллеге о введенном накануне формалине.

Тогда Валентина Родионова встала с места и добавила, что ей доподлинно известно о том, что Алмаз Алимов сообщал-таки Вере Мордвовой о формалине. Этот факт Алимов не подтвердил, равно как и то, что обсуждал платные услуги с пациенткой.

Как бы то ни было, Алмаз Алимов по итогам служебной проверки нарушил пункт 2.13 должностной инструкции и был уволен. Сегодня анестезиолог работает по специальности в другом лечебном учреждении, содержит жену с маленькой дочкой, а еще помогает отцу-инвалиду и брату-студенту. Свою вину врач не признает.

«Когда давление пациентки упало до 40/20, я позвонила Родионовой»

А вот ассистент оперировавшего гинеколога, акушер-гинеколог Гельназ Жалалетдинова работает на прежнем месте в ЦК МСЧ до сих пор. В марте 2018-го она была лечащим врачом Кати Федяевой и проверяла состояние пациентки до начала операции. В оперзале подсудимая держала в руках лапароскопическую камеру и нажимала на педаль пуска и отсоса препаратов по просьбе Валентины Родионовой. По ее словам, она не видела, как попал флакон с формалином в зал и кто вставлял его в аппарат. К тому же в операционной шумел компрессор, потому ей приходилось прислушиваться к словам Родионовой. В ее обязанности, считает ассистент, не входит следить за тем, прочитала или нет медсестра вслух вводимый препарат.

Когда же ЧП случилось, Гельназ Ирфатевна полностью положилась на профессионализм и опыт своего учителя и наставника Валентины Родионовой и руководствовалась ее указаниями. Наконец, состояние стабилизировалось, химических ожогов не было обнаружено. Состояние Кати Федяевой ухудшилось лишь в 10 вечера – упало давление. Тогда лечащий врач Жалалетдинова не связала этот факт с формалином, вызвав на подмогу анестезиолога. Однако спустя два часа давление упало до катастрофических 40/20. Анестезиологи отказывались брать сложную пациентку к себе, потому Гельназ Ирфатевна позвонила руководителю Родионовой, хоть и была полночь. Услышала от начальника приказ – перевести пациентку в реанимацию, что та и сделала.

- Я не расценила масштаб ситуации, полагала, что все экстренные меры были уже предприняты. У многих пациентов бывают схожие симптомы после операции. Поэтому определить ухудшение состояния было невозможно, - заверила Гельназ Жалалетдинова. – Да, были жалобы на боли в животе. Мама пациентки подходила ко мне и просила подойти. Я ввела обезболивающее.

Врач Жалалетдинова подтвердила, что к ней подходила мама Кати Федяевой с просьбой передать конверты Алимову и Родионовой, но она их не взяла.

О формалине подсудимая не сообщила ни родным, ни коллегам, ни руководству. Объяснила в суде свое молчание тем, что при возникновении внештатной ситуации Родионова сразу после операции обещала, что разберётся сама. Не отразила введение формалина и в истории болезни, т.к. не ассоциировала ухудшение с ядовитым препаратом. Лишь утром, когда анестезиолог Шилова сообщила ей, что пациентка Федяева не видит, связала это со вчерашним формалином.

Тем не менее свою вину доктор не признает. Не согласна она с заключением экспертизы и исковыми требованиями со стороны потерпевших. По итогам внутренней проверки Гельназ Ирфатевне было предъявлено лишь дисциплинарное наказание.

"Кто же виноват?" – "Не могу сказать"

Оперировавший врач Валентина Родионова взяла слово последней. Она спокойно, не торопясь изложила все свои действия того дня. Удалила опухоль яичника, прижгла, промыла. После попадания в полость формалина сразу же приостановила его подачу и промывала брюшную полость пациентки около 40 минут, удалила остатки жидкости, установила дренаж.

Дистиллированную воду использовали потому, что аптека выделяет флаконы с ней в изобилии, а вот физраствор попадает в отделение в ограниченном количестве. Впрочем, такая замена не критична, уверена Валентина Николаевна.

Далее подсудимая уточнила, что медсестра выполняет назначения врачей, но ни в одном нормативном документе не прописано, что оперирующий врач должен контролировать действия младшего медперсонала. В руках доктора жизнь пациента. За всем не уследить физически.

- Да, медсестра Ольга Зубрилина могла прочитать название этого препарата. Хоть про себя, но прочитать, - считает Родионова. - В тот момент я прижигала поверхность яичников и не могла уследить за этим. Прошло 5 – 8 секунд после введения формалина. Сколько его попало в организм, сказать не могу.

Далее Валентина Николаевна опровергла выводы экспертов о том, что спасти пациентку могла лапаротомия (полостная операция). Она утверждала, что лапароскопический аппарат позволяет промыть полость не хуже, а может, даже лучше, т.к. он освещает все органы и закоулки и увеличивает их в размере в 4-5 раз. В своих суждениях врач опиралась на национальное руководство по гинекологии.

- Воздействие формалина наступает через 3-5 минут. В данном случае этого не произошло. После осмотра всей полости не было следов ожогов, слизистая была обычного розового цвета, - утверждает Валентина Родионова. - Я посчитала, что совершенных действий достаточно для устранения вещества. Я не видела опасной ситуации.

Уверенная в своем решении, она не позвонила токсикологам, хотя могла это сделать, по ее словам, тогда же в операционной. Не сообщила 15 марта руководству, планируя сделать это на утренней пятиминутке в кабинете главврача. Осложнения случались в ее практике, и она уже привыкла справляться с ними, опираясь на собственные силы, знания и опыт. Тогда решила для себя, что эту пациентку будет наблюдать более длительный период. Вот и в пять вечера, перед уходом домой, осмотрела девушку и не увидела особенных отклонений в ее постоперационном состоянии. Ночной звонок коллеги Гульназ Жалалетдиновой об ухудшении состоянии Федяевой не насторожил Валентину Родионову. Утренний - побудил выехать на место и лично осмотреть пациентку. Лишь тогда доктор увидела разрушительные последствия введенных граммов формалина – налицо экзотоксический шок. Вызвала токсиколога, сообщила лично главврачу, снова принялась промывать полость девушки, участвовала в консилиуме врачей.

- Утром разговаривала с родственниками, сказала им, что произошла трагическая случайность. Влит формалин. Смысла скрывать не было. Два отделения уже знали об этом, - призналась Валентина Николаевна. - Ни один врач не настроен на то, чтобы были осложнения. Наша задача вылечить пациента, а не похоронить. Если бы не формалин, не было бы никаких последствий, не было нарушения детородных функций.

Подобных экстренных случаев в практике Родионовой еще не было, как и у экспертов, вынесших ей и ее коллегам по сути приговор.

- Я не согласна с выводами экспертизы. Выносить заключение по собственному мнению ошибочно. У них не было опыта воздействия формалина на организм, - пояснила Родионова. – Я нашла лишь американский опыт: там пациенту назначили длительное лечение без оперативного вмешательства и исход оказался благополучный.

Отсутствие записи в протоколе операции о введении формалина Валентина Николаевна объяснила неисправностью компьютера, куда слишком долго приходилось вбивать все данные, и накопившейся усталостью. К слову, после случившегося Родионова пыталась найти злополучный флакон в операционной, но кто-то его уже предусмотрительно убрал. При этом прочие отходы еще не отправились в мусорный контейнер. Некто устранил улики своей ошибки. Кто это мог быть, Валентина Николаевна не уточнила.

- Откуда взялся дополнительный четвертый флакон с формалином, не укладывается в голове, - говорит подсудимая. – К тому же аптека нарушила правила оформления формалина. На флаконе не было еще одной наклейки «Использовать с осторожностью». Мы должны были получать этот раствор, как раньше, во фляге.

После инцидента Валентина Родионова написала заявление об увольнении. Главный врач его подписал (здесь голос доктора впервые задрожал от волнения). Позже в учреждение пришло распоряжение об увольнении гинеколога по статье, но этого в итоге не произошло. В трудовой книжке значится запись: «Уволена по собственному  желанию». Впрочем, Валентина Николаевна – единственная из обвиняемых, кто сейчас не практикует. Она на пенсии.

- Сначала я себя во всем винила, но после вчерашнего общения с экспертами мое мнение изменилось. Признаю лишь, что плохо контролировала работу медперсонала, плохо его обучила, - сообщила подсудимая. – В целом же считаю себя невиновной – ни по части 2 ст.109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей), ни по части 3 ст. 285 УК РФ (злоупотребление должностными полномочиями, повлекшее тяжкие последствия).

- Кто же виноват? – спросила гособвинитель Инна Исаева.

- Не могу сказать, - ответила Валентина Родионова.

К слову, выступавшая ранее на суде медсестра Ольга Зубрилина (Карбышева) признала свою вину и пояснила, что должна была посмотреть злополучную этикетку и прочитать ее вслух.

40 миллионов за моральный вред

Адвокат потерпевших Сергей Сучков предъявил исковые требования на возмещение морального вреда. 30 миллионов рублей он просит взыскать в пользу вдовца Игоря Федяева и 10 миллионов – в пользу матери погибшей Галины Барышниковой. Причем выплаты могут производиться в солидарном порядке (распределены на всех четырех обвиняемых и само медучреждение).

Вскоре будут сформированы и исковые заявления на возмещение материального вреда.  Вызванный на заседание начальник юротдела ЦК МСЧ Михаил Масленников сообщил, что частично признает требования пострадавших. Не согласен он с суммой компенсации и озвучил иные цифры – предлагает выплатить по 400 тысяч рублей каждому истцу.

Читайте наши новости на «Ulpravda.ru. Новости Ульяновска» в Телеграм, Одноклассниках, Вконтакте и Дзен.