Десять лет в монастыре закалили его от тщеславия…

Победитель телепроекта «Голос» спел в Ульяновске для восстановления монастыря.

В миру он был Виталием Владимировичем Мочаловым. Родом из Горького. Успел пожить в Германии, куда на некоторое время перебралась его семья с прицелом на ПМЖ. Именно на чужбине начались его поиски себя, которые однажды вернули Виталия на родину и привели в монастырь. Сегодня, несмотря на свою популярность, гастролирует он нечасто. В основном только тогда, когда его концерт помогает творить добрые дела. Как в нашем городе, где все собранные от выступления отца Фотия средства направлены на восстановление Спасского женского монастыря.

- В детстве вы мечтали стать композитором и, в частности, писать музыку для кино. Сегодня занимаетесь дизайном, версткой, фотографией, видеомонтажом и изучением иностранных языков. Значит ли это, что с детскими мечтами покончено навсегда? 

- В детстве у меня не было ярко выраженной мечты, кем быть. О том, чтобы стать композитором, я впервые задумался только в юношестве. Сейчас я больше всего люблю изучать иностранные языки. Занимаюсь итальянским и французским. В свое время, когда во мне проснулась особая любовь к Афонским монастырям, я изучал греческий и древнегреческий языки. Основные же, которые я практикую и стараюсь поддерживать, - это немецкий и английский… Что касается возможности поработать в кино в качестве композитора, я бы с удовольствием писал музыку для Голливуда. Я достаточно начитан по этой теме. Но хотелось бы попрактиковать, как это работает там. Как говорится, лучше самому один раз увидеть.

- Решение уйти в монастырь пришло к вам во время эмиграции в Германию. Почему, на ваш взгляд, именно там и при каких обстоятельствах это произошло?

- Следует начать с начала. Моя семья была нерелигиозной до моего крещения. В 7 лет я сказал маме, что хочу креститься. Она согласилась и решила пройти обряд сама, также крестила и моего брата. Наверное, еще тогда у меня была предрасположенность к закрытому образу жизни. Нестандартное мировоззрение, смотрение в себя отличало меня от других с детства. Я всегда был белой вороной и очень сильно отличался от сверстников  в детском саду и школе. Меня обзывали, дразнили и видели, что моя реакция не совсем предсказуемая - я молчал и не дрался. Они не понимали, не знали, как реагировать, продолжали издеваться, это их веселило. Травили за смирение. Работал стадный эффект - весь класс начинает травить и выдавливать из коллектива. В результате даже те, кто мало-мальски тянулся ко мне, под влиянием большинства отвернулись. Все это и привело меня, вероятно, к монашеству. Обдуманный и логичный шаг. Задаваться божественными вопросами я начал в подростковом возрасте, когда по совету моего учителя по вокалу из музыкальной школы я попал в православный лагерь. Вот там как раз и воцерковился. В Германии у меня произошло полное переосмысление жизни. Я читал много духовной литературы, которая рассказывала о жизни в монастыре. Вернулся без конкретных мыслей о монашестве. Просто, чтобы посмотреть на эту жизнь изнутри. И только окунувшись в нее, решился на постриг; понял, что нахожусь наконец-то на своем месте.

- Вы до сих пор выполняете монастырские послушания? Если не секрет какие? В чем принципиально изменился ваш монашеский быт после свалившейся на вас славы? Вообще, испытание медными трубами пока самое невыносимое в вашей жизни?

- Поначалу работал на земле, на ферме, в курятнике. Потом - на колокольне. Сейчас основное мое послушание - в монастырской редакции, где братия издает детский журнал. Поскольку я с компьютером на ты… Что касается звездной болезни, то пришедшая популярность не привела к ней. Господь не допустил. Да и больше десяти лет, проведенных в монастыре, думаю, закалили от лишнего тщеславия. Монастырские стены немного спасают от этого. В нашем монастыре нет того аскетизма, как, например, в Оптиной пустыни. У нас правила никогда не были слишком строгими. Тут 

монахи даже могли иметь свое имущество. Это все-таки не Афон, где у человека должна быть пустая келья. Мы можем пойти на трапезу, можем не пойти. Кушают все сами по себе… Испытание медными трубами не единственное в моей жизни. Я всегда влюблялся и до сих пор вижу, замечаю женскую красоту, как бы странно для монаха это ни звучало. Правда, после стольких лет жизни в монастыре начинаешь привыкать к одиночеству. Вырабатывается некая бесчувственность: мне уже сложно соблазниться. Я человек из плоти и крови. Все страсти есть во мне, и меня посещают разные помыслы. Поэтому всю жизнь надо размышлять и молиться. Говорят же, что за мирянином ходит один бес, за монахом - сто, чтобы вернее сбить с пути. Каждый способен находить в себе слабости, главное - успевать вовремя подавлять их. В моей жизни чаще всего приходится со многим смиряться - так складываются обстоятельства. Монастырь помог мне найти гармонию с самим собой. Святые стены дали возможность осознать причину того, почему в миру я многими был не понят, особенно в детские годы. Оказалось, я предназначен для того, чтобы служить Богу.

- Монашество, на ваш взгляд, осовременивается?

- Современный монах, если он совсем не аскет, если не в пещере живет и не в лесу, даже может и должен уметь пользоваться современными гаджетами. Но главное, чтобы это было не во вред, а во имя стяжания благодати Святого Духа… И еще о славе. О ней можно говорить, когда хорошо потрудился и видишь результат своего труда. А я все же не профессиональный певец. Мне нужно еще учиться, набираться опыта сценических выступлений. Так что моя слава, если она есть, пока незаслуженная. И если мне завтра запретят петь, я не расстроюсь. Музыка никуда не денется и все равно будет звучать внутри меня.

- Понятно, что Бог располагает, но, если предположить, что со временем вы примете епархию или митрополию, где конкретно вам хотелось бы служить и почему?

- Никаких должностей я занимать не хочу, потому что сан - это обязательства административного характера. Становишься управленцем, появляется больше обязательств и ответственности. Я по складу характера не лидер и не организатор. С этим прекрасно справляются другие люди. Так что будущее митрополита меня не вдохновляет.

- Какой самый ценный урок вы вынесли от общения с вашим наставником в «Голосе» Григорием Лепсом?

- Надо неустанно трудиться, как это делает Лепс. И делает как никто. Я пока так не умею показывать свои эмоции…

- А что главное «Голос» дал вам лично?

- Знаете, я думаю, что Господь, видя мое жертвенное служение в монастыре, разрешил мне сделать это. Он сделал для меня такой компромисс, исключение из правил и поместил меня в гущу мирской суеты и прожекторных лучей. Извлекая из этого явления сразу много пользы. Поэтому здесь все далеко не ради моей личной славы, а ради благого дела.  Ради слова Божия, которое будет приносить еще плоды и после проекта.

- Понятно, что музыка для вас - не способ зарабатывания денег. А что тогда?

- Прекрасное искусство - пространственное и вневременное. Хорошая музыка всегда от Бога.

Евгений Вяхирев