За три колоска - в ГУЛАГ? Вся правда о советском суде в Ульяновске
«Народная» продолжает публиковать отрывки из новой книги ульяновского журналиста и краеведа Владимира Миронова «Неизвестная война. Ульяновский «фронт».
Сегодня в обществе сложилось устойчивое мнение, будто в сталинские годы неправый суд и скорую расправу творили исключительно разного рода «тройки» да «особые совещания», каравшие смертью всех без разбора. На самом же деле львиную долю уголовных дел рассматривали самые обычные районные суды.
В подтверждение приведем краткий обзор судебной практики за 1-е полугодие
1944 года. И начнем его с наиболее «раскрученного» нормативного акта - так называемого «указа о трех колосках», или «указа семь на восемь», от 7 августа 1932 года.
На самом деле это совместное постановление ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». По поводу этого документа было множество спекуляций, особенно в эпоху так называемой «оттепели» и в эпоху перестройки. Утверждалось, что за три подобранных на колхозном поле пресловутых колоска людей отправляли в ГУЛАГ на 10 лет.
Вот и давайте просто посмотрим, как это постановление применялось судами Ульяновской области.
Итак, за хищения зерна и другой сельхозпродукции в 1944 году здесь было привлечено к уголовной ответственности в общей сложности 2 223 человека. Из них осуждено 1 967 (88,5%). В том числе и ответственные сельхозработники, воровавшие хлеб центнерами и тоннами. Согласитесь, в тонне и даже в центнере колосков несколько больше, чем три. Остальные расхитители были либо оправданы, либо освобождены от ответственности, а дела прекращены. Так, в первом полугодии было оправдано 8,5%, во втором - 9,5% привлеченных. Еще полтора-два процента дел прекратили.
Что касается осужденных, то к реальному лишению свободы в первом полугодии было приговорено 48,3% обвиняемых, во втором - 58,7%. При этом порядка 63% получили сроки меньше 2 лет. На срок от 2 до 3 лет сел в среднем каждый пятый (около 20%), еще 16 - 18% провели в ГУЛАГе от 3 до 5 лет, и лишь от одного до полутора процентов представших перед судом получили от 5 лет и выше. Исправительно-трудовыми работами были наказаны 325 (28%), и условно - 154 (13,3%) осужденных.
Кто же попадал на скамью подсудимых? В основном это по-прежнему были женщины, чьи мужья воевали на фронте. При вынесении приговора последнее обстоятельство учитывалось. Если не первой инстанцией, то второй. Например, народный суд Тереньгульского района приговорил некую М. к 1 году реального лишения свободы за хищение в колхозе 2 кг ржи и 1,5 кг колосьев. При этом два сына осужденной воевали, а третий, несовершеннолетний, был на ее иждивении. С учетом этого по кассационной жалобе областной суд снизил наказание М. до 1 года условно.
Такой же приговор суд Ишеевского района вынес двум женщинам, Ш. и З., настригшим в поле по 1 кг колосьев. При этом муж Ш. был на фронте.
2 года лагерей получила жена фронтовика и мать троих несовершеннолетних детей 44-летняя жительница Жадовского района С. за хищение 1 кг колосьев с колхозного поля. Однако сидеть всем этим женщинам не пришлось - по протестам прокуроров по всем перечисленным делам областной суд изменил наказание на условное.
Достаточно либерально суды относились и к должностным лицам, пойманным на злоупотреблениях. Так, Старокулаткинский суд осудил зав. колхозным амбаром Ю., который по сговору с колхозницей Б. отсыпал ей 38 кг семенной пшеницы в обмен на ручные часы. Первоначально действия кладовщика квалифицировали как присвоение или растрату имущества, совершенные при исполнении служебных обязанностей. В этом случае Ю. мог сесть на 3 года. Однако суд второй инстанции переквалифицировал эту сделку на хищение имущества частным лицом со склада. А это уже совсем иное наказание - либо срок до 2 лет, либо исправительные работы до 1 года. Соответственно изменилась и квалификация действий сообщницы - из соучастницы должностного преступления она превратилась в мелкую воровку.
Как видим, ни о каких 10 годах, а тем более о расстрелах речи даже не идет.
- Пусть не десять лет, пусть меньше. Но неужели какой-то килограмм колосьев стоит того, чтобы человека отдавать под суд, арестовывать, выносить приговор? - станут возмущаться некоторые читатели. - Что за жестокость! Что за варварство?!
Однако прежде чем предаться негодованию, давайте подумаем - а можно ли мерить то очень трудное время сегодняшним аршином, благополучным и сытым? Конечно, сейчас три пресловутых колоска и даже килограмм колосьев, похищенных с поля, не стоят и половины той бумаги, на которой напечатана эта страница. Но тогда…
В августе 1942 года бюро Мелекесского РК ВКП(б) било тревогу: «На убранных полях остается много колосьев, сбор их как конными, так и ручными граблями, а также школьниками, не организован... В результате проверки качества уборочных работ по колхозам района установлены факты исключительно больших потерь зерна… Привлечь для сбора колосьев как руками, так и граблями учащихся младших классов под руководством учителей. Разъяснять всем колхозникам, трактористам, комбайнерам, а также людям, посланным на уборку из городов, что потеря зерна на уборке складывается по стране в миллионы пудов хлеба, чем наносится ущерб мощи Советского Союза и Красной Армии».
И это только по одному - Мелекесскому - району только за один месяц. Ситуацию без всякой натяжки можно назвать битвой за урожай, когда на счету - каждый колосок, как на фронте - каждый патрон.
А теперь возмущайтесь.
Кстати
Народные «сокровища»
Распространенным видом преступлений в те годы была спекуляция. Это сегодня подобный вид деятельности называется предпринимательством. А во время войны паразитирование на людских проблемах и остром дефиците всего и вся расценивалось как уголовно наказуемое деяние. В частности, Пленум Верховного суда СССР 10 февраля 1940 года обязал «привлекать к уголовной ответственности за спекуляцию тех лиц, у которых товары обнаружены в таком количестве и ассортименте, что превышают потребности семьи и сами по себе показывают предназначение их к продаже».
Тем не менее и в этом вопросе суды на местах порой демонстрировали труднообъяснимый либерализм. Например, эвакуированного из Ленинграда гражданина И., пребывавшего в Ульяновске без определенных занятий, задержали на вокзале во время отправки багажа в Бийск. В увесистых тюках были увязаны настоящие сокровища: 32 пары дамских чулок, 117 пар мужских носков, 106 дамских рейтуз, 51 детская шапка, 37 маек, 250 кусков лампового фитиля, 223 катушки и 60 бобин ниток, 46 замков и другого товара - в общей сложности 46 наименований.
На допросе И. показал, что все это богатство он собирался продать в Бийске на рынке. Казалось бы, преступление очевидно. Однако нарсудья т. Белова в действиях подсудимого спекуляции не усмотрела, признав лишь то, что он нарушил правила торговли, и приговорила его к одному году исправработ с возвращением осужденному изъятых трикотажных изделий. Кроме того, она зачла Иосфину срок предварительного заключения и освободила от отбытия наказания. Сегодня о мотивах такого решения мы можем только догадываться.
А вот еще пример: на станции Сельдь при продаже стекол для керосиновых ламп были задержаны сестры Р., а также А., у которых оказалось 207 ламповых стекол, привезенных из Казани для продажи. Как удалось выяснить, к моменту задержания спекулянтки уже успели сбыть 25 стекол по 130 - 150 руб. за штуку. Видимо, этот бизнес был у них давно и хорошо отлажен. Во всяком случае, Р. нигде не работала, однако в 1942 г. купила дом за 20 тыс. руб. и корову за 33 тыс.
И вот 10 января 1944 года, «явно искривляя судебную политику», все та же нарсудья Белова, вопреки фактическим данным дела, признала в действиях спекулянток всего лишь нарушение правил торговли и приговорила Р.
к 1 году исправработ с возвращением им изъятых при обыске 11 тыс. руб.,
а А. оправдала.
Облсуд оба этих приговора отменил, а дела направил на новое рассмотрение. В результате Р. получили по 5 лет реального лишения свободы. А вот сведений о последствиях для И. нет.
Так каким был советский суд?
Читайте наши новости на «Ulpravda.ru. Новости Ульяновска» в Телеграм, Одноклассниках, Вконтакте и Дзен.