Сапёр ошибается дважды
Вы, наверное, думали, что единожды? Нет! Первая ошибка - это выбор профессии. А вот вторая уже смертельная. По крайней мере, так шутят ветераны
В мирное или военное время сапер ходит по лезвию ножа, и от роковых случайностей его спасает только дьявольская внимательность. Ну и грамм везения. Так считает сапер Андрей Бабурин. Человек, который участвовал в разминировании в Югославии и Чечне и, удача это или нет, выжил.
За тысячи километров от нас русские саперы работают в Сирии, а здесь, в просторной и уютной квартире, Андрей Павлович разливает чай. «Нужно вовремя остановиться, искать войну самому - плохая примета», - улыбаясь, говорит он. У ветерана-сапера большие немного выцветшие глаза и острый, внимательный взгляд. Этот взгляд не раз спасал его там, где смерть могла подкрасться совершенно неожиданно!
- Бывает, два-три раза осмот-ришь один участок, а потом вдруг за что-то зацепишься. Однажды обнаружили взрыватель, залепленный к склону глиной. Что это, удача или опыт? - все еще улыбаясь, спрашивает он. Потом, как и большинство военных, вдруг переводит тему от войны к миру: - Там, в Чечне, было фантастически красиво. Горы, склоны и яркое, теплое солнце. И густые перелески, как настоящие джунгли.
Смотри и учись
Вторую чеченскую кампанию Андрей Бабурин встретил опытным капитаном-сапером. Но свой первый взрыв, который в деталях помнит до сих пор, ветеран застал в Югославии.
- В армии я должен был заниматься инженерно-техническими работами, меня готовили к этому в училище. А параллельно преподавали мне подрывное дело. Но судьба сделала так, что я оказался в саперном взводе молодым старшим лейтенантом. Нужен был командир, был я, - вспоминает он. - А потом - на войне. Ну как на войне... В Косове уже не стреляли, но мины... мины были повсюду.
Работу молодого офицера контролировал наставник-подполковник. Конечно, в училище объясняли, как определять опасность снаряда или мины, как правильно подходить, как обнаруживать, но... жизнь одна и, чтобы ее лишиться, достаточно одной ошибки. Так что смотрел и учился.
- Прямо перед нами проезжал американский «Хаммер», он чуть съехал с дороги, и тут же раздался взрыв. Я первый раз увидел цену ошибки в действии, - признался он. - С тех пор стало окончательно понятно, что разминирование требует полной концентрации.
Цель гуманитарной миссии в Югославии для русских солдат состояла в помощи при разминировании местным, а не в самом разминировании. Но куску металла же не объяснишь, что ты из другой армии? Подрывались все. Об этом ветеран не рассказывает.
- Лучше о забавном, вот, к примеру, местные спрашивали нас, какое снаряжение используем при работе? - смеется он. - А для нас лучшим снаряжением был щуп. Универсален! Хотя и без металло-искателя не обойтись. Югославия была для меня маленькой школой, но уже через несколько лет я попал на настоящую минную войну.
Вставай, всё кончилось
- Минная война... это ведь впервые фашисты начали применять. Отступали и оставляли тысячи фугасов. Но в Чечне это приобрело громадный размах. Фактически почти вся вторая кампания - это минная война. Когда я прибыл на полугодовую смену, понял, что здесь практически не стреляют. Взрывают, - рассуждает мужчина. - Любое движение - техники ли, личного состава - должно быть в сопровождении саперов. Выстраивались «уступом» по ширине дороги и немного по обочине и шли по 12 километров - всему маршруту следования.
Труд был просто адский. Во-первых, физически: километры нужно не просто пройти, но буквально вспахать. Миноискатель реагировал даже на гильзы. Нужно брать лопату и проверять. «Да и на миноискатель полагаться нельзя, мина может быть с минимумом металла, без оболочки, так что проверяли все подозрительное», - говорит Андрей Бабурин. Бывало и так, что целую колонну техники останавливали из-за картонной коробки. Лежит себе посреди дороги, а кто знает, что под ней? Над саперами смеялись, что, мол, не пнуть коробку? Но только сами они знали, что под этой коробкой могло быть небольшое устройство с фотоэлементом. Попадет на него луч солнца - и сразу взрыв.
- За время моей работы сапером у группы была только одна ошибка... Никто не пострадал, но было по-настоящему страшно, - вспоминает Андрей Павлович. - Отправил вперед молодого бойца, там была воронка. Скомандовал: до воронки спокойно, после - с удвоенной бдительностью. И вижу: до воронки он дошел и... остановился. Я подошел к нему. И в метрах 14 от нас прогремел взрыв.
Идущий впереди сапер припал к земле как стоял. Остальные заняли боевые позиции - один, как спецназовец, даже перемахнул через кусты, потом еще и занял «огневой рубеж». Но проходит секунда, вторая, третья - обстрела нет. Поняли, что внезапно детонировал заложенный боевиками заряд. Бойцу досталась легкая контузия да камешком в нос. Но он этого, конечно, не понял. «Вставай, все кончилось», - скомандовал офицер. Тот лежит. Живой, но лежит. «Ну ладно, полежи немного и пойдем».
Жизнь перед глазами
- Что значит - жизнь проносится перед глазами? Это когда солдат, идущий впереди, вдруг в ужасе забегает за БТР и докладывает: «Там фугас». А ты с таким никогда не сталкивался в боевом режиме. Медленно подходишь к нему, а пока идешь, вспоминаешь тысячи вещей. Вдруг в кустах боевик и подорвет, как только подойдешь? Но работа есть работа! - улыбаясь, говорит ветеран. Глаза, впрочем, немного блестят. - Я хотел найти взрыватель, но передумал. Слишком опасно. Заложили свой заряд на фугас. Я со страха фитиль заложил не на минуту, как учили командиры, а на пять. И вся колонна ждала, пока детонирует. Солдаты выбежали посмотреть, как взрывается, и поплатились - комьями земли знатно прилетело! Второй, третий раз - уже не так страшно.
О чем думает человек, когда так близко подходит к смерти? Он слишком сосредоточен, чтобы много вспоминать и думать. Слишком устал от многочасового разминирования. Мысль одна - не допустить ошибки. Одной будет достаточно.
- Враг способен на хитроумные ловушки. Мины могут быть в детских игрушках, под пакетом на шоссе, да где угодно. Учишься ничего не трогать - ни фляжки в кустах, ни даже тела убитого товарища. Минная война - подлая война, - грустно говорит он. - Приходилось минировать и нам самим. Однажды оставили нас у блокпоста практически без личного состава. А боевики начали слать угрозы. Так мы установили мины, которые сами разбрасывают растяжки по периметру. Пылу поубавилось.
Война кончилась, а дома ждали жена и семья. Ветеран двух конфликтов признается: когда не видишь любимую полгода и не знаешь, увидишь ли или подорвешься, желания ругаться, скандалить не остается. Хочется вернуться, и все. А все остальное - ерунда. Сейчас Андрей Бабурин работает над обеспечением безопасности самолетов. Знаний о взрывчатке ему хватит на десятерых. Вот только применять не хочется.
Андрей ТВОРОГОВ
Читайте свежий номер "Народной газеты"
Читайте наши новости на «Ulpravda.ru. Новости Ульяновска» в Телеграм, Одноклассниках, Вконтакте и Дзен.