Один год глазами «Симбирского летописца». Заметки Аполлона Коринфского о жизни города в XIX веке

В книге ульяновского краеведа Жореса Трофимова «Демократический Симбирск молодого Ленина» есть глава «Симбирск 1887 года»[1]. Этот год выделен исследователем не случайно: тогда был казнен Александр Ульянов, старший брат будущего лидера пролетарской революции В.И. Ульянова-Ленина. Главное внимание в главе уделено экономической ситуации и политической обстановке в городе. Отсюда и специфический набор источников: в основном это статистические обзоры, деловые газеты, памятные книжки, архивные документы органов власти.

Только однажды Трофимов ссылается на симбирского журналиста Аполлона Коринфского, трудившегося в 1887 году. Краевед цитирует его оценку «Симбирских губернских ведомостей»: их «нельзя считать за газету», потому что ее неофициальный отдел «ограничивается сообщением об “утонувших”, “градобитиях”, “умертвлениях” и тому подобных экстраординарных случаях»[2]. Но Коринфский пишет и о других периодических изданиях Симбирска: «”Вестник Симбирского земства”, начавший с августа месяца прошедшего года выходить ежемесячно вместо ежедневной “Земской газеты”, влачившей самое жалкое существование, состоит почти исключительно из “отчетов” и “докладов” <…> Вот и вся наша “местная пресса”»[3].Именно поэтому журналист и сотрудничал с более свободной «Самарской газетой». Благодаря его корреспонденциям можно узнать подробности другой жизни симбирцев в 1887 года – бытовой.

Надо сказать, что уроженец Симбирска Аполлон Коринфский в русском литературоведении и симбирском краеведении известен больше как поэт, писатель и этнограф. Эти стороны его творчества регулярно становились темой литературоведческих и краеведческих публикаций. А журналистская его деятельность никогда еще не становилась объектом исследования, в том числе, на его родине, хотя именно на материалах о ней он оттачивал писательское перо.

Аполлон Аполлонович Коринфский (1868-1937), русский поэт, журналист, писатель, переводчик

Тому есть несколько объяснений: во-первых, журналистский период жизни поэта или писателя воспринимается, как правило, просто как факт биографии (если он, конечно, не Толстой или Блок); во-вторых, в течение многих лет Коринфский находился в списке забытых литераторов, наконец, в-третьих, журналистские материалы о Симбирске он публиковал не в Симбирске, отчего у ульяновских (симбирских) краеведов до них просто руки не доходили. Коринфский печатался под разными псевдонимами. Самым «любимый» из них – «Б.Ф. Колюпанов».

Журналист не ограничивался короткими корреспонденциями. В июне 1887 года на страницах «Самарской газеты» появился цикл материалов под названием «Как мы живем? Дневник Симбирского обывателя». Под «дневником» сначала стояла «привычная» подпись – «Б.Ф. Колюпанов», а затем – «Симбирский летописец».

В ноябре 1887 года Коринфский сменил «нейтральное» название «летописи» на более острое – «Симбирские дела и делишки». Под одним из фельетонов этого короткого цикла (всего две публикации) он подписался «Карташ-Эффенди». Как и почему родился именно этот псевдоним, неизвестно.

С этого номера «Мономах» начинает знакомить вас с «дневником» и «делами» Аполлона Коринфского.

Как мы живем.

(Дневник Симбирского обывателя)

I

«Предисловие». – Прогрессивность головы в «обновлении» вывесок. – Переполох страховых обществ. – Водопроводная «волокита». – Слухи о «музыкальной беседе». – Начало летнего сезона. – «Пыль, пыль и пыль!» – Наши увеселители.

Писал я как-то в «Самарской газете», что наша Симбирская жизнь «тянется мертвенно однообразно» и даже сравнивал наш город с болотом. «Как стоячая болотная вода редко, редко всколыхнется, и то под влиянием какой-нибудь посторонней причины», писал я, «да опять успокоится и порастет зеленой плесенью, так и наш Симбирск»[4].

Эти слова были вполне справедливы в то время, когда были написаны, но теперь, в настоящий момент, житье-бытье Симбирское начинает несколько разнообразиться. Начинает, впрочем, еще в самых микроскопических дозах, проявляться в довольно значительной части из 40000 его обывателей стремление к «движению вперед», к «саморазвитию», к некоторой, так сказать, «общественности».

«Дума» и «Управа» во главе со своим «головой[5]» начинают проявлять свою деятельность не только в «думании», в затыкании прорванных мельничных плотин рогожками (своего рода уфимская «кулевая» плотина!), да в заваливании оврагов, находящихся в центре города, навозом и нечистотами. Нет, наш городской муниципалитет, сиднем сидевший, подобно сказочному Илье Муромцу, тридцать лет и три года (а, может быть, и меньше!), начинает «ползать» и даже пытается «вставать на ножки». Скоро ли он выучится «ходить», одному только Богу известно. Я, как обыватель «града» Симбирска, и, к тому же, состоящий, так сказать, его «летописцем», не могу, конечно, игнорировать хода его общественной жизни. Поэтому я с еще большим рвением, чем прежде, во время его «сидения сиднем», теперь, когда «дите» растет, ползает по пути прогресса (ведь все дети раньше, чем ходить, ползают!) и даже выказывает попытки «вставать на ножки», стану следить за его жизнью, отмечая всякое мало-мальски отрадное явление в этой жизни, не забывая, конечно, и печальных и курьезных явлений.

Итак, к делу!..

Одним из самых первых признаков того, что наше «городское самоуправление» вздумало перестать «сиднем сидеть» и наслаждаться, подобно Буддийским мудрецам, созерцанием кончика своего носа, было «обновление» вывесок на здании самоуправления… наш достопочтеннейший лорд-мэр задумав обновить свою деятельность, решил, собрав предварительно экстраординарное заседание ареопага (думы-управы), выкрасить свежей масляной краской старые вывески (городского банка и управы), красовавшиеся на фасаде здания и обновить облезшую и совершенно слинявшую краску букв, которые гласят всякому прохожему и проезжему, что «здесь-де наша управа»…

И.С. Балакирщиков (1835-1914), купец I гильдии, почётный гражданин города Симбирска

Сказано – сделано… После продолжительных прений (таких же оживленных и шумных, какие были в то заседание, когда решался важный для всего человечества вопрос о постановке трех фонарных столбов и караульной будки возле Кафедрального собора после ограбления его!), ассигнована была «сумма», результатом чего и было «обновление» вывесок… Лорд-мэр задумался, свершив такой подвиг, что бы такое сделать ему, чем бы еще доказать «обновление» и «рост» нашего самоуправления…

На этот раз г. Карташев пришел уже к гораздо более важному решению… Тут уж, кроме шуток, он совершил «нечто» полезное. По инициативе его, образовалось в нашем городе «общество взаимного страхования»[6]… Образовалось, возникло и «открыло свои операции», как я сообщал в нескольких словах в одной из своих последних корреспонденций, 1-го мая. Членами правления общества были избраны трое местных тузов: И.С. Балакирщиков[7], Я.Н. Попов[8] и Мих. Вас. Андреев[9].

Выбор оказался, однако, не особенно-таки удачным… Да-с! немножко промахнулись тут! Ни один из трех избранников не располагает свободно своим временем: все трое имеют свои «специальные занятия». Так, первый состоит директором городского банка, второй – членом губернской земской управы, третий имеет свой чугунно-литейный завод и сам лично наблюдает за заводским делом.

Следовательно, «члены общества» только «набегом», между делом, будут заниматься делами общества. Кроме того, мне из достоверных источников известно, что ни один из них, кроме Я.Н. Попова, не имеет о страховом деле ни малейшего понятия.

Ну, да это ничего!.. Лишь бы общество-то основано было, лишь бы «почин» был сделан, а там, со временем, попривыкнут, и все пойдет «как следственно»… Как ни что, а общество возникло и «открыло операции»…

Возникло общество, и опустили носы свои на гвоздь уныния все наши агентства «Саламандр»[10], «Россий»[11], «Якорей»[12] и всех других акционерных страховых обществ, привыкших брать обильную контрибуцию с домовладельцев нашего «препрославленного града». Что делать? Как быть? Перепугались, переполошились агенты… Телеграммы посыпались за телеграммами отсюда в столицы и обратно. Результатом этих телеграмм было то, что Симбирск сразу перевели из 3-го разряда городов во 2-й, понизив, кроме того, страховые платежи на целых шестнадцать процентов.

Но, увы и ах, опять опустили носы агенты, этот «фортель» не помог. Собрание общества взаимного страхования (о, изверги!) понизили платежи еще более, чем на десять процентов против этой таксы.

Чугунолитейный завод. Подпись в тексте

Совсем приуныли после такого «инцидента» частные страховые общества, приуныли, призадумались…

А Симбирцы возрадовались…

Страхователей-домохозяев явилось более уже, чем на 1000000 рублей. Образовались теперь разные комиссии, подкомиссии, подподкомиссии и т.д. Все эти «миссии» хлопочут, суетятся, а частные агентства пребывают в страшном унынии и думают все какую-то тяжкую думу…

– Подкузьмило наше «общество»-то, да-с!.. – говорят агенты…

– Давно бы следовало! – скажу я в ответ на их сетования…

24 мая 1887 года

Продолжение следует.

Подготовил Юрий Каргин,

член Союза журналистов и Союза краеведов РФ

г. Саратов,

журнал «Мономах», Ульяновск

Читайте наши новости на «Ulpravda.ru. Новости Ульяновска» в Телеграм, Одноклассниках, Вконтакте и Дзен.