Свою малую Родину–Прислониху Пластов пронёс через всю жизнь

(Из воспоминаний ульяновских художников)

В 121-й день рождения выдающегося народного художника Аркадия Пластова деятели культуры, представители власти, «юные пластовцы» и просто почитатели его таланта возложили цветы в его памятнику в Ульяновске и в селе Прислониха Карсунского района.

Будущий советский живописец, народный художник СССР, действительный член АХ СССР родился 31 января (19 по старому стилю) 1893 года в селе Прислониха Симбирской губернии в семье деревенского иконописца.

Родители его мечтали, чтобы сын стал священником. По окончанию трех классов сельской школы, в 1903 году Аркадий стал учеником Симбирского духовного училища. Еще через пять лет он поступил в Симбирскую духовную семинарию.

Весной 1908 года на будущего художника неизгладимое впечатление произвела работа артели иконописцев, подновлявших церковь в Прислонихе. С этого момента мальчик твердо решил: "Быть только живописцем и никем более".

И это был, несомненно, правильный выбор.

- Я никогда больше не встречался с таким ВЕЛИКИМ человеком, мыслителем, художником, деятелем культуры, - говорит Заслуженный художник России Борис Николаевич Склярук, который живёт и работает в Ульяновске.

- Мне повезло в жизни, потому что я один день провёл с Аркадием Александровичем. Я тогда работал в управлении культуры. Была декада армянского искусства. Я повёз в гости к Пластову в Прислониху художников из Армении, с нами был народный художник и искусствовед из Армении Дмитрий Налбандян. Для меня этот день врезался в память на всю жизнь, - вспоминает Борис Николаевич. - Во время той встречи Пластов признался: «Я был грешен однажды – написал картину с Лениным (авт.: картина «Армянские ходоки в гостях у Ленина»). Но она у меня неудача. Почему? Потому что Ленина я живым не видел, только фотографии и жалкие кинокадры, где на экране дрыгающийся человечек. Он не даёт мне представления о живом человеке. Я могу писать только с натуры: когда я вижу своими глазами, когда поговорю с этим человеком, тогда я уже берусь за него. Поэтому эта картина с Лениным не удалась. Пейзаж хороший, потому что пейзаж - это натура, я тысячекратно его проверил».

По словам Бориса Склярука, Пластов был настоящим мудрецом.

- Как-то я спросил его сына Николая Аркадьевича, знал ли Аркадий Александрович какой-нибудь другой язык кроме русского? Тот ответил, что знал и не один, - продолжил Борис Николаевич. - Аркадий Александрович учился в Симбирской духовной семинарии, где учили латынь, древнегреческий, древнерусский, древнеславянский. Также свободно он владел итальянским языком, знал разговорный французский. И когда Пластов был в Италии, он привёз оттуда «Божественную комедию» Данте на итальянском языке. Как-то он подозвал сына и сказал: «Колька, ты посмотри, вот этот вот абзац неправильно переведён на русский язык». А русский язык Пластов знал великолепно. Об этом говорит цитата из его текста, который сейчас хранится в музее Прислонихи:

«Я прожил долгую жизнь и всяческую. Чем больше живу, тем всё более и более убеждаюсь, что если бы на заре моей юности я предался какой-то расслабленности, чувству бесперспективности, естественное в иные моменты, чувству усталости, скуки, вялому раздумью, я был бы давным-давно смят и раздавлен неисчислимым количеством всяких обстоятельств и преград в жизни без следа. Мутной тенью растаял бы в сутолоке этой жизни. Все эти годы я об одном думал – выстоять, во что бы то ни стало, преодолевать одно препятствие за другим, что вставали надолбами на пути к поставленной цели. А горя-то было всякого беспощадного. Даже теперь много лет спустя и то вспоминать тошно».

Великим художником считает его и другой культурный деятель,  Заслуженный скульптор России Анатолий Иванович Клюев.

- Он брал темы, к примеру, деревни, и поднимал их до большой высоты, - считает Анатолий Иванович. - Желающих попасть к Пластову было очень много, но он старался не принимать, весь отдавался любимому делу. Только избранные могли к нему попасть. Но мне повезло, Пластов сам пришёл ко мне. В 1969-м в Ульяновске проходила зональная выставка «Большая Волга». Пластов пришёл на эту выставку, а потом заехал ко мне в мастерскую. Помню, он вошёл, огляделся и сказал: «Я как в рай попал». А в 1972-м году я снимал посмертную маску Аркадия Александровича. Помню, его сын Николай Аркадьевич по этому поводу очень беспокоился. Но я ему сказал: «Не беспокойтесь, уйдите на полчаса, и всё будет готово». Так мы и сделали. Сейчас эта маска находится в Ульяновске в Доме-музее А.А. Пластова на ул. Гончарова.

Пожалуй, больше всех из ныне живущих ульяновцев повезло Народному художнику России, Почётному гражданину г.Ульяновска Аркадию Ефимовичу Егуткину, который не раз видел Пластова, его встречи с Аркадием Александровичем по молодости были довольно частыми. И, главное, Аркадий Ефимович приезжал в Прислониху по приглашению самого великого художника. Но первая их встреча состоялась в Москве, их свёл Фёдор Решетников – автор картины «Опять двойка».

После этого через три месяца, весной молодой Егуткин – тогда ещё рабочий завода, на попутке поехал в Прислониху. Вот что больше всего запомнилось от той встречи Аркадий Ефимович:

- Как только я вошёл в дом, сразу почувствовал себя уютно. «Аркаша», - крикнула Наталья Алексеевна, жена Пластова, в другую комнату. Тут к тебе пришли». Пластов выглянул, посмотрел и только сказал: «А явился?».

Он был одет совсем по-другому: в простой свободной рубашке подпоясанный каким-то шнурочком, в холщовых штанах, в шерстяных носках. Потом эти ноги с носками засунул в галоши, на плечи накинул телогрейку, на голову шапку. Мы пошли через двор в мастерскую. Мимо огромной коряги. В мастерской, помню, картина стояла на станке: женщина с мальчиком, кошкой в ногах, рядом телёночек плачет и кружка молока стоит. На столах и на полу – кипы листов: наброски и рисунки, мастерская была ими заполнена. Тут же краски, этюдник… А по периметру на полочках стояли скульптурки, так мне показалось с первого взгляда. Пластов перехватил мой взгляд. Он встал на колено и дотянулся до одной: «Вот смотри – пьяный фавн, я иду по лесу, а он валяется. Веришь? Даже ножом не притронулся – пьяный фавн так и есть». Это был на самом деле отломившийся корешок от дерева. Разных форм и размеров корешки были расставлены по верху мастерской.

С этого и начались мои встречи с Аркадием Александровичем: я приезжал, показывал рисунки, потом было много разговоров. У него была такая интересная манера выражаться. Он когда говорил, у него мысль опережала слова. Из-за этого он перескакивал, не завершая предложение. Поначалу сложно было воспринимать его речь, но потом потихоньку привык, ловил каждое слово. Он был человеком с энциклопедическими знаниями мирового искусства.

- Однажды я приехал к Пластову, показываю рисунки. А он посмотрел и говорит: «Ты помужественней рисуй», - продолжает Аркадий Ефимович. – А я тогда увлекался рисунками Валентина Серова: женские образы, рисунки животных… Я так с удивлением говорю: «Мужиков что ли рисовать?»

Он снова посмотрел на меня и понял, что до меня не дошло. Оглядывается назад, а там Николай – сын его, опёршись о косяк, неодобрительно смотрит в нашу сторону. Он говорит ему: «Слушай, поищи-ка альбом Врубеля». Тот принёс шикарное издание ещё с буквой ять - альбом рисунков Врубеля. Полистал его и остановился на графическом рисунке головы Пророка. И говорит: «Вот видишь, он же не скрывает свои работы с материалом». И действительно я вижу все плоскости, штрихи. «Вот видишь, как образ лепится, - говорит Пластов. -  А ты там что-то замазываешь». Вот таких очень поучительных моментов в наших разговорах было много. Для меня это была школа больше, чем институт. Я даже не помню, как часто и сколько раз встречался с Пластовым, но в основном встречи были летом и осенью. Позже я окончил Московский полиграфический институт графическое отделение. По образованию был графиком, но считаю себя живописцем. Я никогда не подражал Аркадию Александровичу ни в технике, ни в теме. Это бессмысленно.

Последняя встреча Аркадия Ефимовича с Пластовым была в 1972 году на его похоронах.

- У меня было ощущение, что я присутствую на каком-то широкоформатном специально созданном фильме. Пластов лежал с молитвенником. В почётном карауле стояли мы, художники, и крестьяне. Это была весна, первая зеленя, голубое небо, лёгкий ветерок. Играл симфонический оркестр. Было огромное количество народу. Когда процессия двинулась к кладбищу, часть шла по улице, часть пошла по тракту. В переулке они слились и через поле пошли к кладбищу. Пели плакальщицы. Это было грандиозно. Крестьяне в ограду внесли огромный деревянный крест. На нём просто было написано «Художник Аркадий Александрович Пластов». Тишина стояла полная, её только нарушал говорок: «Поверни так, наклони». На поминках первым стал крестьянин и сказал: «Александрыч был трудяга. Помянем», - и залпом опрокинул стакан водки, горько прижав рукав ко рту. Было впечатление, что хоронят последнего Православного человека. Свою малую Родину – Прислониху – он пронёс через всю жизнь.

Ирина Антонова

Читайте наши новости на «Ulpravda.ru. Новости Ульяновска» в Телеграм, Одноклассниках, Вконтакте и Дзен.