Таланты для поклонников

Самая театральная премьера симбирской драмы.

Премьера Ульяновского драматического театра им. И.А. Гончарова «Таланты и поклонники» открывала фестиваль региональных театров «Лицедей-2015». Но при этом не была заявлена на конкурс и, соответственно, даже не упомянута в ходе вручения фестивальных «слонов».

И очень даже зря. Можно списать эту «недоработку» исключительно на скромность симбирской драмы, которая и является организатором фестиваля. Одна из последних пьес Александра Островского, написанная классиком за четыре года до смерти, поставлена в конце марта режиссером из Санкт-Петербурга Анатолием Морозовым, по совместительству - отцом худрука ульяновского драматического Сергея Морозова. Поставлена бережно и вместе с тем современно. С выдумкой, но и с максимально возможным в данной ситуации пиететом к тексту литературного первоисточника.

Анатолий Морозов старшему поколению российских театралов  известен как основатель легендарного театра «Манекен» в Челябинске в середине прошлого столетия. Он - старший представитель режиссерской династии, в которой не менее известен его брат (и, соответственно, дядя Сергея Морозова) Борис Морозов, руководитель Центрального академического театра Российской армии в Москве. Примечательно, что в этом театре начинал свою актерскую карьеру нынешний молодой премьер симбирской драмы Максим Копылов, один из исполнителей главных ролей в ульяновских «Талантах и поклонниках». Максим, в свою очередь, сын еще одного классика современного российского театра Юрия Копылова, бывшего худрука ульяновского драматического. Чувствуете, «как причудливо тасуется колода»?..

Главную героиню в «Талантах и поклонниках» зовут Александра Николаевна Негина. Она - полная тезка автора пьесы. Обнаружив подобное совпадение, Анатолий Морозов берется за эту ниточку и скручивает целый сюжетный клубок. Когда каждое слово в «завещании» драматурга первозначно. Эти слова актеры пробуют на зубок, смакуют. И присвоив лишь на первый взгляд простой авторский текст, научаются играть им в блистательный пинг-понг. В результате рождается действо, самая краткая рецензия которому - восторг и трепет. Морозов-старший экспериментирует с «ТиП» ровно в той мере и до той грани, когда в туманах сценического горизонта уже не разглядеть ни глубины произведения, ни души персонажа.

Много театра...

«Горизонт» спектакля  «Таланты и поклонники» обозначен групповой фотографией труппы Малого театра времен самого Островского. Дальше - Вселенная, театральная, надо полагать, которую питерский сценограф Ирина Бирюля попыталась прикрыть задником, стилизованным под рукописи. Не то автографы текстов самого Островского. Не то страницы из книг, которые являются главным «оружием» студента-идеалиста Пети Мелузова, возлюбленного главной героини. Не то просто текст модной пьески на бенефис Сашеньки Негиной.

Речь в пьесе, как ни крути, о театре. Поэтому театрально в спектакле Анатолия Морозова все. Даже, не сочтите за тавтологию, сам театр. Ограниченный тем самым «горизонтом», за который в течение всей пьесы пытается прорваться напоминающая трамвай конструкция, куда-то все время мчащая действующих лиц. Этот «трамвай» одновременно является парафразом из «Рабы любви» Никиты Михалкова, что порождает дополнительные красивые и глубокие ассоциации. Хотя между киношной Вознесенской и ульяновской Негиной в исполнении Юлии Ильиной на первый взгляд нет ничего общего. Молодая актриса объемно и ярко не изображает жертву, но не жалеет красок для образа светской хищницы. Не без показной стервозности временами. Но уже к середине первого акта, казалось, за губительной страстью читается натура искренняя, честная. С трагическим надломом. Но вынужденная быть сильной. Даже в боли, даже в смертельной тоске мятущегося сердца. 

Негина Ильиной и сама в не меньшей степени, нежели социум, приводит к видимому краху своего избранника Петю. У Островского в финале Мелузов открыто и честно бросает обществу потребления времен драматурга: «У нас с вами и так дуэль, постоянный поединок, непрерывная борьба. Я просвещаю, а вы развращаете. Вот и давайте бороться: вы свое дело делайте, а я буду свое. И посмотрим, кто скорее устанет. Если я перестану учить, перестану верить в возможность улучшать людей или малодушно погружусь в бездействие и махну рукой на все, тогда покупайте мне пистолет, спасибо скажу». Играющий Мелузова Алексей Гущин по-мужски скупо делает этот текст сегодняшним, сиюминутным. А режиссер усиливает сцену выбрасыванием книг. Этот символ лишь на первый взгляд демонстрирует капитуляцию молодого человека. Приобретение театра этого сезона Гущин слишком внутренне целен, чтобы публика поверила, будто он сдался. Открытый финал, просматривающийся у Островского, жестко усилен режиссером. Отчего социальное начало в пьесе становится нравственной кульминацией спектакля.

В «лабиринтах» Островского

Ильина и Гущин без преувеличения фабульный центр спектакля. Но и вокруг них по своим орбитам крутятся не менее колоритные персонажи. Гармонично и отнюдь не карикатурно показывает этаким продуманным сластолюбцем своего князя Дулебова Сергей Кондратенко. Обаятельно жестким и деятельно беспринципным представляет губернского чиновника Бакина Юрий Гогонин, виртуозно и ненавязчиво проплетая чуть видимую, но вполне осязаемую нить с иными нынешними деятелями во власти. Комичность вечно пьяного трагика Громилова не мешает разглядеть характер нервический, но не без достоинства, настолько точен в деталях Евгений Редюк. Архетипичны по-своему, как страсть, расчет и мудрость, компаньонка Смельская в исполнении Екатерины Поздышевой, антрепренер Мигаев (Максим Варламов) и мама главной героини Домна Пантелеевна (Зоя Самсонова). Здесь каждый актер ярко индивидуален, но вместе с тем не разрушает целостность, «ансамблевость» постановки. Редкий дар, которым сегодня владеют лишь «великие старики» режиссуры. Таким был Юрий Копылов. Таков Анатолий Морозов. Соприкасаясь с ними, вдохновенно учатся и актеры.

Например, Копылов-младший. Его Великатов существует на настолько призрачных и прозрачных тонах, что практически неуловим, хотя и практично тверд. Этот дуализм характера - скромность и страстность, нарочитость и способность быть практически невидимыми - Максиму Копылову дается без видимых усилий. Но в моменты отчаянного написания судьбоносного письма или когда он замирает на полпути к Негиной не в силах преодолеть барьер между талантами и поклонниками, видно, сколько внутренней работы стоит молодому актеру эта легкость. И символично, что именно его персонаж в спектакле является символом радости триумфа и всепобеждающей любви в одном флаконе.

Новая роль Владимира Кустарникова в этом спектакле как открытие известного и знакомого. В «Талантах и поклонниках» он - Мартын Нароков, выражаясь словами Козьмы Пруткова, «любовник Мельпомены» Человек, бесконечно преданный театру и волей постановщика несущий крест человека театра. Он ювелирно проводит зрителей по лабиринту пьесы Островского. Без обычного «комикования» способен сыграть даже ремарки. Подбрасывает партнерам реплики, как что-то сладкое, теплое, живое. Словно благодарит за возможность просто быть на сцене режиссера, коллег, зрителей. И вдруг стирает все зыбкие противоречия между талантами и поклонниками. Становится самим Островским.

Спектакль заканчивается, оставляя сердцу томную негу. А душе - счастье рождества. И в этой театральной реинкарнации нет места пустоте анализа увиденного. Все пространство вокруг заполняется страстью, бешеным азартом, стремлением к созиданию. И к Сотворчеству. Но чтобы при этом не превращать жизнь совсем уж в театр и чуть-чуть наоборот... Это уже не отпускает. Таланты и поклонники меняются местами...

Артур Артёмов

Ульяновская правда от 10 апреля 2015 г.

Читайте наши новости на «Ulpravda.ru. Новости Ульяновска» в Телеграм, Одноклассниках, Вконтакте и MAX.