Художник Дмитрий Архангельский об ученике Аркадии Пластове: «Наши судьбы были рядом…»

Шестьдесят три года дружбы связывали Аркадия Пластова с его первым учителем и товарищем Дмитрием Ивановичем Архангельским, который рассмотрел в мальчике из Прислонихи незаурядный талант. «Мономах» представляет интервью с Д.И. Архангельским (опубликовано в журнале «Художник» № 11 за 1972 год), в котором художник делится воспоминаниями о своем ученике Аркадии Платове.

Познакомились мы так. Осенью 1908 года в Симбирске была организована губернская сельскохозяйственная выставка с художественным отделом. Я участвовал в ней с рядом пейзажей и портретом. На эту выставку пришел с отцом пятнадцатилетний Пластов. Отцу понравились мои работы, разглядывая волжские пейзажи, он сказал сыну: «Вот бы тебе у него поучиться!». На другой день Аркадий пришел ко мне домой. «Хочу у вас учиться!». Приняли мы его радушно. Он быстро подружился с другими моими учениками. Хорошо помню, как однажды, когда пришли сестры Акчурины, он стал им показывать, как надо писать акварелью. Тут же на столе – мы пили чай – он положил рядом с чашкой грушу, виноград, сбегал в садик за листиком и, наметив карандашом композицию, стал писать акварелью, быстро и точно кладя легкие мазки. […]

А.А. Пластов. Молодые сосны. 1938-1939. УОХМ

Я учился у известного симбирского художника Пузыревского, который обычно писал вместе со своими учениками, а потом разбирал исполненные работы. Этого же метода придерживался и я. Аркадий приходил к нам по вечерам, он учился тогда во втором классе Симбирской духовной семинарии. Мы вместе работали, я не на словах, а на бумаге, с кистью или карандашом в руках показывал, что и как делаю. Никогда не подчеркивал, что я учитель, а он ученик, просто я старший товарищ. И это товарищество мы пронесли через всю нашу жизнь.

На лето Аркадий уезжал домой, в Прислониху, и много рисовал домашних животных, цветы, сценки деревенской жизни. Осенью, когда он возвращался в Симбирск, мы разбирали его этюды и рисунки, и он всегда очень внимательно прислушивался к замечаниям.

Аркадий много и жадно читал, брал у меня книги по искусству, пользовался семинарской библиотекой и книгами преподавателя семинарии Вишнякова, передового, широко образованного человека.

А.А. Пластов. Портрет Д.И. Архангельского. Конец 1930-х  начало 1940-х. УОХМ

Помню, как впервые приехал в 1910 году в Прислониху познакомиться с матерью Пластова, поглядеть прислонихинские пейзажи, о которых он с любовью рассказывал. Мы много ходили по окрестным лесам. Ночью он разбудил меня. Что случилось? «Гроза. Вставайте, смотреть пойдем». Вышли на крыльцо, а на дворе черным-черно. Вдруг огненная стрела засияла, потом – бух! Раскаты. Феерическое зрелище! В другой раз я с дочерями приехал. Вечером Аркадий говорит: «Пошли в лес!». Пошли. Интересно, что он там показать хочет. А кругом тьма-тьмущая. Пришли на полянку. Он говорит: «Стойте здесь!». А сам в сторону отошел. Пошуршал чем-то. Потом спичку зажег, и вдруг по березке золотые змейки побежали – это он алюминиевую бумагу поджег. Красиво! Девочки в восторге, он тоже. Любил он такие эффекты. Весной 1911 года, уйдя из 4-го класса семинарии, Пластов поехал в Москву, в известную тогда студию Машкова, чтобы подготовиться к поступлению в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. […] Однако Аркадия не приняли. Не понравились рисунки, что ли. Сам он не заговаривал на эту тему, а я не расспрашивал. И поступил он тогда в Строгановское училище, где учился с 1911 по 1913 годы.

Помню его первую композицию в Строгановском – фарфоровые часы для камина. Он их красные сделал. Интересно. Но споры вокруг них в училище были большие: одним очень нравились, а другие ругали, дескать, где логика: часы – красные! В 1913 году Пластов все-таки поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества, где стал учиться у Волнухина. Скульптурой он занялся скорее всего из-за бедности. На холсты и краски при его жадности к работе немало денег надо было. Глина же в училище была бесплатная. Был он в училище первым рисовальщиком и неизменно получал первые номера.

Летом, приезжая на каникулы, всегда приходил к нам, и мы рисовали или писали. Давал ему задания: нарисовать типы деревенские, сценки деревенского быта. С 1913 по 1916 годы я устраивал в Симбирске общедоступные выставки в Первом высшем начальном училище, где, как правило, половина выставки отводилась для работ Аркадия Пластова. И всякий раз его композиции получали в симбирских газетах высокую оценку за свою жизненную правду и живописную выразительность. У Пластова уже тогда были свои ценители и поклонники, которые подолгу простаивали перед его работами.

После Октябрьских событий 1917 года он вернулся в Прислониху. Не прерывалась и наша дружба. В редкие поездки в Ульяновск он по-прежнему приходил к нам в дом на Шатальной улице, и мы беседовали, рисовали, разбирали мои коллекции. По моей просьбе Аркадий делал эскизы обложек к каталогам и альбомам, которые я составлял, экслибрисы для моей библиотеки.

В 1926 году уехал он в Москву, но долго жить вдали от своей Прислонихи не мог. Корнями был Пластов всю жизнь связан с родным краем и только дома чувствовал себя легко и привольно. И, уезжая из Прислонихи, постоянно стремился туда обратно. […]

Эту любовь к родному краю он пронес через всю свою большую и далеко нелегкую жизнь. Она питала живыми соками его творчество, без нее он не смог бы стать тем Пластовым, которым стал. Я счастлив, что его и моя судьбы были рядом.

Д.И. Архангельский. Лесная поляна. 1957. УОХМ

Письма:

«Москва, 16 марта 1927 г. [...] К Москве уже привык и, пожалуй, соскучился по родным местам. С великим наслаждением побывал бы в поле, посидел бы у Вас, побыл бы у своих...».

«Москва, 22 мая 1927 г. [...] Как ни интересна Москва, как ни богата, все же сейчас меня неудержимо, неизъяснимо, властно потянуло после Вашего письма к себе, под небеса родины, к немудрым пейзажам, к вольному ветру полей, в грязь и убожество деревень, к плетням, полыни, межам в бесконечных полях, к свисту иволги, к скрипу дергача в молодых овсах, к полночной июльской прозрачной теплой мгле. Недавно на окраине услыхал петушиный крик, и готов был разрыдаться, как девчонка. Вижу, как все шире и шире раскрываются почки и деревья стоят, как невесты непорочные, целеустремленные, невещественные, и томление мое достигает апогея. Да, тяжело сейчас здесь для нашего брата – дикой птицы...

Полна башка мечтами о лете; удивительное дело, вот уже 35 весну переживаю, а все же волнения и тоска в груди, как в далекой юности, о свежести, чистоте и ароматах земли, лесов и небес, покинутых где-то там, за мглистой дымкой и чудной чертой городского горизонта. Совершенно не способен летом жить в городе, скованный чужой волей, запряженный в ярмо строго размеренной суеты...».

«Москва, 17 ноября 1927 г. [...] Здесь слякоть невообразимая. Вчера с Налей (Наталья Алексеевна, жена А.А. Пластова. – Прим. ред.) мы мечтали побывать у Вас, покидать снежку с тропочки. А я добавил: вот выйдешь во двор, под навесом темно, овчишки похрустывают сенцо. А от него веет ароматом сказки – сенокоса. Корова дышит на руки, сумерки, падает мелкий снежок, тихо-тихо, оранжевое окно зовет в комнату. Выйдешь за калитку, трех-трех – бесшумно протрусит лошаденка, кой-где блеснет огонек, и тихо так, точно тишина небес посетила землю. Прощайте, пишите. Всем привет от души. А. Пластов».

«Москва, 29 марта 1928 г. [...] Кругом, всюду, в небесах всего более – весна, весна. Дума бьется, как птица, зажатая в кулак. Как-то вдруг чую – пахнет землей. Потянуло всего, не могу ни о чем больше думать. Скорее вон –  одна мысль. Не могу представить себе, как люди работают в канцеляриях, в этих позорищах человечества.

Здесь почти можно без галош, местами даже пыль есть. Это ли не ужас? Дворники с непонятным ожесточением долбят грязные блины льда. Отупляюще грохочут колеса, даже каплет с крыш и т.п. Но все это производит отвратительное подобие весны, такое же, как куклы в окнах парикмахерских о живых красавицах. И вот сухо, нет саней, можно без перчаток, а где весна?

Как только представлю наши поля, поляны, овражки, где булькают ручьи, посвист птиц, да разве перечтешь – так даже напугаешься, не с ума ли схожу, когда такие видения посещают наяву. Ну всего. Скоро увидимся. Всем привет. А. Пластов».

Дмитрий Архангельский (1885-1980),

живописец, график

Нинель Ургалкина (1928-1992),

журналист, искусствовед,

Ульяновск

Читайте наши новости на «Ulpravda.ru. Новости Ульяновска» в Телеграм, Одноклассниках, Вконтакте и Дзен.