Чьи руки выпрямляют рельсы российских железных дорог

В первое воскресенье августа страна отмечает  День железнодорожника.

Железнодорожная станция «Ульяновск-Центральный». Полдень. Пока в движении поездов перерыв, с помощью замысловатой линейки дорожный мастер Максим Гурьянов проверяет, не износились ли рельсы. Будут тоньше или ниже положенного - поезд может сойти с направляющих.

В преддверии Дня железнодорожника «Ульяновская правда» узнала интересные подробности о работе путейцев.

Линейка и циркуль для рельсов

«Мы здесь не для того, чтобы устранять неисправности, а чтобы не дать им развиться. Иначе последствия могут быть катастрофическими», - Гурьянов щупает рельсы голыми руками. Оранжевый жилет, который на мне висит как мешок, ему как будто бы жмет в плечах. Он встает на том месте, где соединяются два пути. Левая нога - на одной дороге, правая - на другой. «Это сердечник, - Максим поглаживает стрелку, - а это - усовики. Здесь измеряются параметры желобов. Это называется контррельс, который направляет колесо, чтобы оно не уехало никуда. Желоб в норме. Сорок четыре миллиметра».

Инструмент, похожий на раскладную линейку, называется путевым шаблоном. Есть еще путевой штангенциркуль. Каждый день с их помощью Максим измеряет на соответствие нормам 157 стрелочных переводов и 32 станционных пути. «Вот идет железнодорожный путь. Его надо содержать и в плане, и в профиле. То есть он должен быть прямым и так, и так, - мастер рисует в воздухе вертикальные и горизонтальные линии, -  чтобы вагончики у нас ехали и не шатались, чтобы пассажиры спали спокойно».

Максим Гурьянов руководит двумя бригадами путейцев, в каждой по десять рабочих и бригадир. Они устраняют некондицию, которую выявил мастер. Далеко не всегда изношенные рельсы нужно менять, часто достаточно просто отремонтировать. Вызывают наплавочный комплекс или вооружаются дробилками, лопатами, кувалдами - смотря что именно чинят. Примерно за час участок пути можно привести в норму. Дорогу перекрывают только в случае масштабных поломок и ремонтных работ. Обычно укладываются в интервалы между движением поездов.

Таких берут в космонавты

Максим измерил рельсы, сошел с путей, а буквально через минуту по ним поехал поезд.

- Какая главная опасность в вашей работе?  - я намекаю на шумящий в метре от нас состав, но Максим отвечает вопреки ожиданиям:

- Самая главная опасность - не найти и не устранить неисправность.

- Бывало такое?

- Бывало.

- А что касается не общественной, а вашей личной безопасности? У вас есть производственные травмы?

- Бывали.

- Не расскажете?

- Не хочу... - после тяжелых секунд молчания Максим продолжает отвечать на изначальный вопрос. - В каждой бригаде обязательно присутствие сигналиста, человека с красным флажком, который будет ограждать рабочих. У каждого путейца должны быть хорошие зрение и слух. Особенно слух. Когда работаешь в тумане, зрение не поможет обнаружить надвигающийся поезд. Инструменты очень тяжелые, физическая сила тоже нужна для этой работы.

С тяжелыми инструментами работают только путейцы-ремонтники. Максим начинал с этой должности  в 1999 году.  Окончил железнодорожный техникум, отслужил в армии и пришел на железную дорогу. Вспоминает, что медкомиссию на путейца пройти гораздо сложнее, чем армейскую: «Одного парня, отслужившего в ВДВ, на моих глазах к нам на работу не взяли. Легче в космос полететь, чем поступить работать на железную дорогу».

Дурдом на выезде

Даже если человек прошел медкомиссию и обучающие курсы от РЖД, это еще не делает его автоматически профессионалом. Главное - постоянная практика. «У меня был учитель, сейчас уже покойный, который больше двадцати лет проработал, он всегда говорил, что до сих пор полностью путь не изучил, - рассказывает Максим. -  Можно всю жизнь работать и всю жизнь узнавать что-то новое о пути. Вводят новые конструкции, новую технику. Все это требует опять изучения».

Железная дорога работает круглые сутки. В жару, в холод, в дождь и в туман. На нашей станции дизельная, а не электрическая тяга, поэтому все пути испачканы  черным топливом. Постоянно шумят поезда. Это обычные условия работы для путейцев. А перепачканные мужики еще ходят и улыбаются.

- Я ко всему этому привык, - говорит Гурьянов. - Желания сменить работу не возникает. Большинство из тех, кто уходит с железной дороги, в итоге потом сюда же и возвращается.  Одного спрашиваю: «Что вернулся?». Он говорит: «Дурдома этого не хватает. Спокойной жизни не хочу, не умею я так жить».

- Почему дурдома?

- А представьте, ночь-полночь, на станции что-то случилось: стрелочный перевод не пошел или еще что. Встаешь с постели, бежишь - устраняешь.

- Жены, наверное, пилят за это...

- Меня вот жена понимает, потому что она сама всю жизнь здесь же, на станции работает. Познакомились еще в техникуме. Так что она не задается вопросом, если я ночью встаю и ухожу, куда я пошел. Работа есть работа.

Царские рельсы

Максим идет через пути, чтобы проконтролировать работу своей бригады. Между рельсами кое-где валяются пустые пластиковые бутылки, пакеты, бумажки.

- Мусор на путях - это неотъемлемая часть российского менталитета, - говорит он, проследив за моим взглядом. - Тут у нас уходят поезда на Уфу и на Казань. В них едут пассажиры. Окна открыты, оттуда все это и летит. А мы ходим, убираем. Это, получается, тоже входит в наши обязанности.

- Среди мусора ничего интересного не находили?

- Были случаи. И гранаты, и патроны... Бомбы вот на моем веку еще не было.

- Действующие гранаты?!

- Сами не разбирались, действующие или нет. В таких случаях вызываем линейный отдел полиции, и они уже все выясняют.

Красный щит с надписью «Проезд запрещен», жутко шумящая машина, десять мужчин в ярко-оранжевых жилетах, сигналист с флажком - все как положено. Бригада Гурьянова сейчас занимается выправкой пути. Говорят, что у рельсов нет определенного срока годности: износ зависит от нагрузки. На некоторых станциях, в тупиках, лежат еще царские рельсы. Раритетные рельсы от современных можно отличить по клеймам: это такие большие гвозди с печаткой, где указан год изготовления. Ставить их перестали только в конце прошлого века. Многие путейцы собирают такие клейма, чистят и хранят как сувениры. У Максима, например, есть редкий экземпляр, датированный 1901 годом.

За последние десять лет на ульяновском вокзале поездов стало в два раза больше, а путейцев в два раза меньше. Оба этих процесса связаны с развитием железной дороги. С поездами понятно, а вот людей сократили потому, что при ремонте стали использовать больше машинного труда, чем ручного. Однако Максим Гурьянов уверен, что в их профессии машина никогда полностью не заменит человека: «Машина умеет только быстро закручивать болты, но на железной дороге много другой работы, на которую способны только человеческие руки».

Екатерина Нейфельд

Читайте наши новости на «Ulpravda.ru. Новости Ульяновска» в Телеграм, Одноклассниках, Вконтакте и MAX.