И кто здесь лицемер?

«Притворство сплачивает воедино тех, кто связан круговой порукой лицемерия». Это не я сказала. Это господин Жан-Батист Мольер. Тот самый, что 350 лет назад при­думал героя по имени Тартюф и написал о нем пьесу, которая жива до сих пор и, как ни странно, выглядит абсолютно свежей. Впрочем, не странно. В чем меня вполне убедил новый спектакль NEBOLSHOГО теа­тра «Тартюф, или Обманщик».

Вы думаете, классика такого возраста может быть скучной и несовременной? Ага. Перечитайте Мольера. Ну или хотя бы при­помните: кто у нас символ лицемерия и хан­жества? Именно Тартюф. Проще говоря, вру, притворяюсь душкой, практически святым, обманываю (сознательно!) всех вокруг, и все только во имя личной корысти. Сладко есть, мягко спать, срубить на халяву денег… Вы правда считаете, что все это несовременно?!

Вот так и получилось, что одна из лучших комедий Мольера, как настоящая классика, оказалась вне времени. Притом главные герои и их пороки не то чтобы трансформи­ровались, а, я бы сказала, приспособились и расцвели в гуще иных времен. И от этого стали еще более яркими, мерзкими и… понят­ными. Как в спектакле, который поставила ре­жиссер Марина Корнева. Она сумела сделать главное: донести до нас истины о грехе и зле, не впадая в дидактику (которая сопровождает многие классические постановки), выбрав жанр (режиссер обозначила его как эксцен­трическая комедия), нисколько не диссони­рующий с Мольером, но более увлекающий современного зрителя. Да-да, для нынешней публики надо изобретать язык, помогающий донести мысли, чувства, эмоции драматурга. Марине Корневой это удается с блеском.

Не побоюсь быть пристрастной. Мне в этом спектакле понравилось все, что я обозначила бы словами «потрясающее хулиганство»! Смело взялись поставить «Тартюфа» в такой ослепительно-театральной форме, что не хо­чется копаться-разбираться (Мольер – не Мо­льер?), а хочется восторгаться и наслаждаться (да, конечно, Мольер!). И впитывать каждую минуту этого действа, лишь после спектакля задумавшись, а ведь не так все просто…

Здесь я, наверное, должна напомнить, что же, собственно говоря, происходит в пьесе. Мне это скучно. Прочитайте или вспомните сами. Отмечу отличную находку: в пьесе не очень понятно, как же сластолюбивый лжеправедник попадает в богатый дом Ор­гона. А тут он просто помог ему наловить рыбы! Очень по-мужски… И вот уже Тартюф – лучший друг, входит в родовитую семью и продолжает зомбировать его главу. В чем и преуспева­ет – тот выго­няет из дома сына, отдает пришельцу за­муж дочь, переписывает на него дом и даже доверя­ет секретные бумаги.

Марина Корнева не стала «изо­бретать» каких-то мольеровских декораций. Они (блестящая находка!) – бумажные. Они выглядят не то чтобы солид­но, но прочно. И ты веришь в их реальность, как верим мы в то, что нас окружает. А потом оказывается, что все вокруг иллюзорно. Ког­да душа разрывается от негодования, можно пройти сквозь стену. Или достать одним ударом через дверь вожделенную бутылочку. Или, застукав жену Эльмиру и того самого Тартюфа в момент прелюбодеяния, про­биться сквозь стенку стола. Как обыгрывают актеры эти бумажные декорации – отдельная история, которую надо видеть. Но они так работают на общую конструкцию спектакля, что просто удивительно.

Вы знаете, как играли Мольера три века назад? Я тоже не очень в курсе. Но здесь – никаких костюмов а-ля XVII век. Костюмы героев не просто забавны и причудливы. Они – намек. Нам не рассказывают «историю из жизни». Нет-нет, на сцене – клоуны, шуты из балагана, притворщики, комедианты. И их костюмы подчеркивают абсурдность и гадостность наших пороков. Но при этом фантастические наряды прикрывают и обна­жают такие реальные грехи… И вспоминаешь песню Юлия Кима: «Брызнет сердце то ли кровью, то ли тертою морковью». На сцене вроде бы «морковь». А сердце обливается кровью – ну почему мы так живем?!

Под стать декорациям и костюмам – ак­терская пластика. То ли люди, то ли куклы. И танцевальные номера не вставные – это тоже часть балаганного действа. А по-другому нельзя. А по-другому неинтересно. Кстати, вы ни разу не видели, как танцует Тартюф, в смысле Николай Авдеев? Я вам сочувствую.

Не могу не сказать: перечитала пьесу Мольера. Простой сюжет. Понятные герои. Ханжа и лицемер Тартюф. Доверчивый до глупости Оргон. Красавица Эльмира. Их дети со своими любовными переживаниями. Но выяснилось, что из этой простоты можно сделать шикарное действо, праздник. Разве не за этим мы ходим в NEBOLSHOЙ?

Но праздник «обеспечивают» актеры. Нет такого спектакля (думала я), в котором мне понравились бы все артисты. Теперь есть. «Тартюф» называется. Конечно, нет мо­льеровского спектакля без Тартюфа. Поначалу показалось: Николай Авдеев играет всего лишь обая­тельного мошенника, пройдо­ху. И как такому можно не «от­даться»? А потом появляется в его игре некий демонизм, которому так трудно сопротивляться. И становится страш­новато, и становится грустно от некой бес­помощности пред этим явлением.

Роскошная Эльмира – Александра Федоро­ва, не так проста, как думает супруг. Кажется, что Эльмира не изображает страсть, а вполне готова… А ее темпераменту можно только позавидовать, такая всего добьется. Любой ценой. Марианна – дочь Оргона – в пьесе не имеет таких выигрышных эпизодов, как Эльмира. Но Мария Солоднева «привязала» к себе одной их первых сцен. Отец объявляет, что отдает ее замуж за Тартюфа. А она не­сколько минут рыдает так, что зал заходится от смеха. Хитроумна, забавна, темперамент­на Екатерина Попова в роли служанки Дори­ны – попробуй ей сопротивляться. Ее «идей по спасению» хватит на несколько семейств. Но в какой-то момент закрадывается сомне­ние: хорошенькая служанка явно думает не о судьбе хозяев. Ей не хочется перемен.

И, наконец, Оргон – Артемий Курчатов. Ну, всем же понятно, что нельзя верить этому Тартюфу! И непонятно, почему ему верит Оргон. Но Курчатов живет на сцене так, что веришь: вот такой богатый идиот мог под­даться на лесть, сладкие речи, святошные призывы. В определенный момент Тартюф Авдеева даже не мимикрирует. Он просто становится самим собой. Но Оргон Курчатова ничего уже не замечает, хоть и поют ему в уши почти хором про этого «подлеца». Или не хо­чет слышать? И кто здесь лицемер? Круговая порука притворства…

В спектакле Марины Корневой – ярком, фонтанирующем, брызжущем, заворажи­вающем ритмом, атмосферой, эмоциями – виноваты все. И Тартюф, и семейство Оргона. В этом загадка пьесы и спектакля NEBOLSHOГО. Посмеялись, получили удовольствие? Подумайте.

За последние годы Тартюфа ставили в московских «Ленкоме» и Театре на Малой Бронной. Пьеса-то будоражит, те­ребит, беспокоит и… успокаивает. Не со­всем, простите, скурвился мир именно в наше время. Все вечно. Все было. Все повторяется. А жаль…

И пусть ставят. Так, как это сделала Марина Корнева в NEBOLSHOМ. Чтобы посмеяться, очиститься, подумать. А еще влюбиться – в Его Величество Театр, где веками нам говорят о наших соблазнах, грехах, заблуждениях, пороках. В надежде, что мы станем лучше.

Кстати, авторы спектакля в финале пока­зали видеоряд: после отбытия в тюремной камере Тартюф – в солидном костюме среди солидных людей – чиновников, государственных мужей. Ну правильно. Тартюфы всегда находят других Оргонов. Тех, что напоят, накормят, деньгами снаб­дят. Порок не наказан – добродетель не торжествует. А вы сомневались?.. Не зря же герой Мольера сказал: «Все думают, что я – безгрешная душа, А правда то, что я не стою ни гроша».

Татьяна АЛЬФОНСКАЯ

Народная газета от 15 октября 2014 г.

Читайте наши новости на «Ulpravda.ru. Новости Ульяновска» в Телеграм, Одноклассниках, Вконтакте и Дзен.